Седьмого марта Штаб прислал радиограмму с заданием. Требовалось уничтожить фашистский эшелон, который, по данным нашей разведки, должен был прибыть на станцию Будо-Кошелёво  девятого марта в три часа ночи.
— Павел Николаевич, вот сообщение с заданием, — обратился Никифоров к Артемьеву.
— Так, спасибо. Иди, сообщи всем, что через пятнадцать минут будет собрание. Понял?
— Да. Будет сделано.
“Ну, что тут у нас? Так, так… вот. Взорвать эшелон. Что ж, выполним” — подумал Артемьев, изучив задание.
   На дворе каждый занимался своим делом. Федя Никифоров объявлял о собрании, Саша Комов пытался подоить козу, однако это у него никак не получалось. Семён Мальцев чистил винтовку. В это время за госпиталем Соловей беседовал с Ольгой, медсестрой.
— Знаешь, спасибо тебе большое… Соловей, — сказала Ольга, — спасибо за то, что спас мне жизнь во время бомбёжки.
— Да что ты?! Помнишь, как ты мне помогла, когда мы к вам из плена вышли?
— Помню, — улыбнулась девушка и добавила, — Скажи, почему тебя Соловьём зовут?
— Ну, вообще-то всё просто: во-первых, зовут меня Лёша Соловьёв. Вот по фамилии и дали прозвище. Во-вторых, я пою хорошо! Как соловей!
— Правда? Спой тогда что-нибудь, пожалуйста, — попросила Оля.
   Партизан задумался, затем прищурил глаз и… запел!
— Я люблю Вас, Ольга!
     Я люблю…
  Девушка смутилась, покраснела.
— Ну что же ты…
— Что? Плохо пою? Пусть! Я правда тебя люблю! — признался парень.
  Вдруг послышался голос радиста:
— Эй! Кто тут? Все к штабу! Командир собрание назначил. Эй!
— Да идём мы! — раздражённо выкрикнул Соловьёв.
  Никифоров пожал плечами и ушёл. Затем выбежала Ольга. Она побежала в госпиталь, легла на свободную койку и заплакала. Признание Соловья оказалось для неё неожиданным. Да, он ей тоже нравился, но вот так сразу “люблю”…
   Через некоторое время у штаба собралось множество народа.
— Значит так, товарищи! Начальство дало нам задание, уничтожить вражеский эшелон. Операция назначена на девятое марта. На станцию Будо-Кошелёво эшелон должен прийти в три часа ночи. Но мы не должны этого допустить. На задание пойдут Каверин и… — Паша замялся.
— Давайте, я! — выкрикнул Соловей.
— Хорошо, Иван и Соловей.
  8 марта 1943 года. 17:00
— Оля! Оля!
— Лёша?
— Да, я. Я попрощаться пришёл. Я сегодня ночью на задание ухожу. Кстати, это тебе. С праздником! — парень протянул девушке немецкие трофейные духи.
— Лёша! Спасибо тебе! — кинулась девушка к парню. — Ты прости меня! Прошу, прости! Я вчера убежала. Нет, я не обиделась, просто, всё так неожиданно получилось.
— Тихо, тихо. Всё хорошо, я всё понимаю. Тебе незачем прощения просить, — улыбался Соловей.
— Лёша! Я тоже тебя люблю! Береги себя! Я буду ждать! Возвращайся живым!
— Конечно, милая. Я обязательно вернусь! Мы ещё погуляем! Ладно, я побежал.
  Влюблённые поцеловались, и парень удалился из госпиталя. Около штаба его уже ждали партизаны: Ваня Каверин, Саша Комов и Паша Артемьев.

— Значит так, ребята, на задание пойдёте в 21:00. К трём ночи, думаю, успеете. Сейчас я покажу, как устанавливать заряд, а затем научу вас самих. Саша, принёс?
— Да, вот, — Комов достал из вещмешка учебную мину.
Артемьев взял её, положил на землю и показательно установил взрыватель. Затем поставил часовой механизм на сорок секунд.
— Поняли? Теперь сами.
Первым попробовал установить мину Иван. Вначале у него не получилось нормально установить взрыватель, затем он запутался с, казалось совсем простым, часовым механизмом. На мгновение ему стало немного стыдно перед товарищами, однако Каверин взял себя в руки и повторно проделал всю работу, но уже “на отлично”.
— Так, молодец, — похвалил паренька Павел. — Теперь Соловей.
Алексей быстро взялся за дело. Установил взрыватель, поставил “часы”.
— Готов! — отчитался парень.
— Молодцы! — похвалил ребят командир. — В общем, поставите таймер на сорок секунд, дождётесь взрыва и быстро возвращаетесь в отряд. По возможности сделайте всё тихо. Всё поняли?
— Да, всё! — хором ответили парни.
На их лицах была некая радость, гордость. Однако на лице Артемьева выражалась некая озабоченность, волнение. Всё ли он правильно сделал? Правильно ли, что назначил молодых, Каверина и Соловья? Может нужно было послать более опытных? Такое уже случалось, будучи в рядах Красной Армии, Артемьев видел, как командиры посылали на задания молодых, рассчитывая на скорость и проворность. Да, не все тогда возвращались. Но это только суровая правда войны. Не хватало людей, не хватало…
— Всё будет хорошо, Павел Николаевич, успокойтесь, ребята справятся, они отлично всему научились, — успокоил лейтенанта Саша Комов.
— Ты что, мысли читаешь? — удивился Артемьев.
— А их и читать не надо, на вашем лице всё написано! — засмеялся парень.
Уверенность и спокойствие парня передались и Паше. Он улыбнулся, похлопал парня по плечу и удалился в свою землянку.
— Чёрт побери! Восьмое марта! — уже в землянке опомнился лейтенант и выбежал на двор. И как он мог забыть?! Эх, немцы поганые, тут и не про это забудешь!
  Выбежав на улицу, Паша созвал весь мужской личный состав отряда и спросил, что дарить женщинам. Решили, что будут дарить цветы. Никифоров со Снаткиным сбегали в глубь леса за цветами, и за ужином, мужчины поздравили всех женщин отряда.

   9 марта 1943 года, 02:58. В километре от железнодорожной станции Будо-Кошелёво.
— Соловей, прикрой. Я пошёл устанавливать мину, — прошептал Иван.
— Хорошо, давай. Только потише!
   Каверин тихо подполз к рельсам. Вдали виднелись немецкие часовые, охраняющие полотно. Парень выкопал ямку под мину, установил взрыватель, но…завозился с часовым механизмом. Уже послышался гул приближающегося эшелона. Ещё мгновение, и он выйдет из-за поворота. К тому же гитлеровцы заподозрили что-то неладное, и несколько часовых уже двигались к Каверину. Поезд вышел из-за поворота.
— Ваня, быстрей. Эшелон уже близко! Мы не успеваем! — прошептал Соловей.
— Лёха! Уходи! Я заряд на пятнадцать секунд ставлю! — прокричал Иван, не боясь себя раскрыть.
   Раздались выстрелы в сторону Каверина и немецкие крики. Послышался лай собак.
— Ай! Зацепили, гады! Соловей! Уходи, говорю! Мина установлена! Доложишь, что задание выполнено.
— А ты? Как же ты?
— Выкарабкаюсь! Уходи! А-а-а! Получите, сволочи!!! — пустил очередь по немцам парень.
(Продолжение сследует...)

Раздалась вторая очередь. Это был Соловьёв. Он отводил немцев от друга. До взрыва оставалось секунд пять, раненый Каверин попытался было быстро встать и отскочить от железной дороги, но, получив очередь по ногам, упал под поезд. Тут же раздался взрыв.
Соловей же отходил всё дальше в лес, уводя за собой всё больше и больше немцев. Множество фашистов скопилось у места взрыва. А Алексей всё отводил за собой гитлеровцев, надеясь, что Иван выжил…
   Через три дня были найдены останки Вани Каверина. Под покровом ночи в качестве разведки к месту взрыва были направлены Петя Воронцов и Саша Снаткин. Они и нашли в овраге тело Каверина, а точнее то, что от него осталось. Останки были перенесены ребятами в отряд и там захоронены со всеми почестями. Тело Лёши Соловьёва так и не было найдено…

— Почему? Скажите, почему? Почему именно его вы послали на задание? — рыдала Ольга.
— Оля, послушай, он сам вызвался. Пожалуйста, успокойся. Может, он жив, — успокаивал её Павел, хотя сам сомневался в том, что парень выжил.
— Павел Николаевич, он… он обещал вернуться. Где он? — не успокаивалась девушка.
— Обещал? Раз обещал, значит вернётся. Обязательно вернётся! Ты не знаешь, в каких передрягах мы с ним бывали! И всегда выкарабкивались!
— Вернётся… Но вы ведь сами знаете, что он погиб! У него просто не было шансов!
— Нет! Он не погиб! Успокойся! Шанс всегда есть! Он жив! Может быть ранен, но жив! Поняла? — пытаясь взять ситуацию в свои руки, Артемьев прикрикнул на девушку.
— Потапов! Иди сюда! — крикнул он одному парню. — Вот, проследи, чтобы всё было нормально. Успокой девушку.
— Понял. Будет сделано, — ответил тот.
   Лейтенант выбежал на улицу. Он был очень сильно взволнован. Паша посмотрел на небо, по щеке скатилась слеза.
   “Боже! За что? За что Ты наказываешь этих ребят?! Если Ты существуешь, сделай так, чтобы Лёша выжил. Боже, помоги ему!” — выкрикнул лейтенант в небо. Нет, он не верил В Бога. Он никогда ни о чём Его не просил и даже не задумывался о Нём. Однако сейчас, если Соловей выживет, он поверит в чудеса. Так война меняет людей.
   А в Центральном штабе партизанского движения уже выдвинули идею о создании партизанской бригады на основе следующих отрядов: “Мстители” во главе с Козиным Михаилом Сергеевичем, “Против фашизма” во главе с Бородиным Владимиром Георгиевичем, “Звезда” во главе с Зудиным Сергеем Александровичем, “Победа” во главе с Климовым Александром Ивановичем и, конечно же, “За Родину”, командиром которого являлся Артемьев Павел Николаевич.
  Объединение назначалось на 25 апреля 1943 года.

  На улице стояла невыносимая жара. Она дополнялась вокзальной суетой.
— Ну, вот и мой поезд, — сказал Артемьев Насте. — Спасибо тебе большое за помощь.
— Да ладно тебе! — улыбнулась девушка. — Ты, главное, успокойся и ни о чём не переживай. Всё утрясётся само собой.
— Хорошо. До встречи, любимая! — попрощался курсант. — Передай привет матери.
— Да, да, передам! Пока!
Они поцеловались, и парень вскочил на подножку уже тронувшегося поезда.
  “Всё, теперь остаётся только ждать” — подумал Паша.
  По прибытию в Минск Артемьев, ни где не задерживаясь, отправился в училище.
—Ух-ты! Какие люди! А чего это ты так рано? – воскликнул Морозов, увидев друга в казарме.
— У меня это… мама умерла, — ответил тот.
— Прости, я не знал. Сочувствую, — сказал Женя.
— Жень, я тебе сейчас кое-что расскажу, но ты про это никому, понял?
— Конечно, ты же знаешь, мой рот на замке, как наша граница! Рассказывай давай!
     Далее последовал рассказ. Морозов слушал внимательно, не перебивал. Артемьев говорил быстро, взволновано. Он даже не заметил, как в казарму вошёл майор Корнеленко. Это был высокий мужчина сорока пяти лет, с весёлым взглядом. Сам он был с Украины, с Харькова, откуда по службе в тридцать пятом перебрался сюда, в Минск. Тут он завёл семью и остался жить. Майор был добрым и весёлым человеком. Все бойцы уважали его. Ещё бы! Он всегда мог перед начальством замолвить словечко за иногда провинившегося курсанта.
— Ха! Артемьев! А что это ты так быстро приехал?
— Здравия желаю, товарищ майор. У меня горе случилось – мама умерла. Ну, что там теперь делать.
— Прости, Павел. Прими мои соболезнования.
— Спасибо.
— Ладно, ты пока отдыхай. Да, Морозов, ты не забыл, что завтра уезжаешь? – уже к Евгению обратился Корниленко.
— Никак нет! Да разве об этом забудешь?! – улыбнулся курасант.
— А куда это ты едешь? – спросил его Артемьев.
— Так мне тоже отпуск дали. Поеду к своим. Так, майор ушёл, рассказывай дальше.
     Паша оглянулся ещё раз, дабы убедиться, что рядом никого нет, и продолжил свой рассказ.
—…Она купила мне билет, и вот, я здесь, - закончил курсант.
— Вот это приключение! – восхитился Женя.
— Иди ты! Мне такие приключения даром не нужны! Я не знаю, что мне сейчас делать, — пожал плечами Павел.
— Слушай, ты успокойся для начала. Я что-нибудь попробую узнать об этом деле через отца. Ты же знаешь, он у меня в городском отделе милиции работает. Чуть что, попробуем всё уладить, - успокоил его товарищ.
— Спасибо большое, друг!
— Тихо, тихо! Пока я ещё ничего не сделал. Потом благодарить будешь, - улыбнувшись, сказал Морозов и пошёл по своим делам.

13 марта 1943 года.
    С утра шёл проливной дождь. Земля напиталась водой так, что под ногами всё хлюпало, как на болоте. Снаткин, промокший насквозь, грязный и злой, вошёл в свою землянку. Это ж надо, зацепиться за какую-то корягу и грохнуться лицом прямо в грязь! Саша скинул с себя промокшую телогрейку, затопил печурку и лёг на скрипучую койку. Потапова и Воронова, его соседей по землянке, ещё не было. Видимо они ещё не вернулись из караула. Снаткин закрыл глаза, но задремать ему не удалось. В дверь кто-то постучал.
— Кто там? — не вставая, спросил парень.
— Никифоров, — ответили за дверью.
— А, Федя, заходи.
Дверь открылась, и в землянку вошёл радист.
— Здравствуй, как дела? Где Сергей с Колей? — спросил он Снаткина.
— Не знаю, в карауле, наверное. Дела – средненько, - ответил тот. – Проклятый дождь, льёт как из ведра.
— Да, погода ни к чёрту. Как ты думаешь, Соловей смог выжить?
— Честно? Шансов у него практически не было. Жаль парня, и Оля себе места не находит.
— Бедная девушка. Кажется, только любовь свою нашла…— сказал Никифоров.
— И сразу потеряла, — закончил Саша.
— А у тебя есть девушка? – спросил Снаткина радист.
— Была, – ответил парень и замолчал. (Продолжение следует...)

Лето 1937 года.
С того момента, как Артемьев вернулся в училище, прошло 11 дней. К этому времени Морозов уже вернулся из отпуска. Женя вошёл в казарму,  поздоровался с друзьями.
— Ну, привет, друг! – поприветствовал его Павел. – Как съездил? Как родители?
— Здравствуй, всё хорошо, - ответил Евгений. – Насчёт твоего дела: вечером всё расскажу.
Паша чуть дождался вечера. Ему не терпелось узнать, как там всё завершилось. Наконец Морозов сказал:
— Ну что? Готовься, в понедельник за тобой приедут.
Артемьев опустил голову. Где-то минуту он промолчал, однако, когда услышал довольный смех друга, понял, что тот его разыграл.
— Ах ты, чертяга! Я из-за тебя чуть разрыв сердца не получил! Шутить такими вещами!—
всколыхнулся парень и шутливо ударил друга в плечо.
— Но-но! – засмеялся Женька и ответил другу взаимностью. После минуты баловства
ребята успокоились, и Морозов сказал:
— В общем, всё нормально. Дело было заведено по тому случаю, были опрошены все свидетели: пострадавшая, люди, находившиеся рядом с ней в тот момент. Однако, зная наши органы, они сказали, что не запомнили твою внешность. Да и всячески уговаривали не заводить дело. Но, как ты уже знаешь, дело завели. Спасибо отцу, он поспособствовал тому, чтобы оно сразу же было закрыто. Так что – спи спокойно!
— Спасибо, друг! — поблагодарил товарища курсант. Теперь он мог спокойно жить и ничего не бояться.
    Так прошло ещё четыре года. За это время ничего особенного не произошло. Но Артемьева и его друзей очень волновала обстановка в Европе. Честно говоря, он был против дружбы с Германией. Морозов и остальные курсанты также его поддерживали. Но находились и те, что одобряли отношения с фашистской Германией. 20 июня в училище уже ходили слухи о скорой войне с Гитлером. Многие не верили и говорили: « А что он {Гитлер} нам сделает?! У нас самая сильная армия в мире! Пусть только сунется!» Командование всячески эти слухи отрицало кроме одного человека, майора Корнеленко. Он понимал всю опасность ситуации, но советовал ребятам молчать, ибо в противном случае могли светить лагеря за провокацию и паникёрство.
— Как ты думаешь, посмеет ли всё-таки Гитлер напасть на нас? – уже после отбоя спросил
Паша Морозова.
— Без вопросов. На мой взгляд, это может случиться в любую минуту. Например, сейчас.
ответил тот.
— Да ну, сплюнь ты, - сказал Артемьев. – Давай лучше спать, - и уже минут через пять ребята заснули.

— Павел… Павел! – позвал Артемьева Митрофанов. – Павел, вы обещали мне пистолет.
— Ах, да, простите. Я немного задумался, – извинился лейтенант. – Идёмте за мной.
Мужчины пошли в землянку Артемьева. Там и лежал трофейный немецкий пистолет. Уже в землянке Паша спросил у Митрофанова:
— Олег Корнеевич, может все-таки кого-нибудь другого направить вместо вас? У вас жена, дети, младшему то всего три месяца. А вдруг с вами что-нибудь случится?
— Не боись, Павел. Что со мной может произойти? Чуть что – прорвёмся. Так что не дрейфь. К тому же я не один буду. Ребята помогут! – улыбнулся мужчина.
   Затем Артемьев выдал Митрофанову оружие, и тот пошёл собираться в путь. Вечером группа была готова. Командир отряда ещё раз повторил задачу, убедился в готовности группы и, пожелав ребятам удачи, отправил их на задание. Жена Митрофанова, Настасья Павловна, долго не могла найти себе места. Артемьев решил спросить, в чём же дело. На что женщина ответила, что нехорошее у неё предчувствие. Паша посоветовал ей не волноваться и идти отдохнуть. В это время в лагере объявили отбой. Лейтенант стоял на улице. Несмотря на утренний ливень, к ночи погода разъяснилась, и теперь на небе были видны звёзды. “Как красиво!” - подумал парень. Он давно не наслаждался звёздным небом, а теперь он вдруг снова вспомнил июнь 1936-го, выпускной бал. В ту ночь небо было звёздным-звёздным. После того как Артемьев пришёл домой, он ещё долго стоял на крыльце, смотрел на звёзды и думал, думал о Насте. Она в свою очередь тоже любовалась небом. Что-то её беспокоило, что-то терзало её внутри. Именно тогда она и решилась написать письмо Паше...
    В это время Митрофанов со своей группой пробирались в деревню. Вокруг было тихо. Выйдя из леса, они спокойно миновали поле. И вот показались заветные домики. Дом связного находился на самом краю деревни. Митрофанов знал этого человека, потому именно его Артемьев послал на задание и назначил командиром группы. Взойдя на крыльцо, Олег постучался в двери.
— Кто там? — послышался голос из-за двери.
— Свои! Дед Астап, открывай! – прошептал Митрофанов.
Послышался долгий протяжный скрип, и дверь отворилась. На пороге стоял маленький сухенький старичок. Это и был связной, дед Астап. Ребята прошли в дом.
— Астап, кто там? – послышался из комнаты, где должна была находиться кухня, голос.
— Свои, партизаны, - ответил старик.
Из кухни показалась старушка. Это была баба Марья, жена Астапа.
— Ой, ребятушки, родненькие! Как вы? Проходите, не стесняйтесь! Ай, хорошенькие мои, вы же голодные наверное. Сейчас я вам картошечки разогрею, — запричитала баба Марья.
— Баб Маш, спасибо. Не суетитесь, — проговорил Митрофанов. Затем он обратился к деду, — Ну а ты, чего не выходишь на связь?
— Да если бы вы знали! Тут же ж почти месяц немцы стояли! Такой ворох подняли! Мы уж думали, всё. Спалят нас иль расстреляют. Пять семей окаянные загубили! Демьяна семью, Федота, Егора… Узнали, что сыновья их в партизанах, - рассказал старик. – И нас спрашивали, где сын. Мы сказали, что как на фронт в сорок первом ушёл, так мы про него ничего и не знаем.
—  Вот…сволочи! – сжал кулаки Васнецов. 
— Дед, а полицаи  есть в деревне? – спросил Олег.
— Да, есть. Васька Полещук, Колька Авдеев и Семён Полевой. Черти! Как немцы пришли,
так сразу к ним на службу запросились! Чтоб они подохли сволочи! Тьфу! - плюнул на пол старик.
«Полицаи… Полицаи – это плохо», подумал Митрофанов.
     Где-то на улице залаяла собака, через некоторое время послышался выстрел, и лай затих. Кто-то заголосил. Как показалось Митрофанову, был женский голос.
— Ребятки, это гады эти, наверное, полицаи! Уходите! — сказал дед Астап.
— Да-да, нужно идти, - добавил Шнипельман.
     Олег собрал группу, и после они тихо вышли на улицу. Крики не прекращались, однако
теперь были слышны и насмешливые мужские голоса. «Да, это явно полицаи. А может их проучить?- подумал про себя Митрофанов, однако сразу же отбросил эту идею. – Нет, нельзя рисковать группой. Нужно уходить». И ребята, полусогнувшись, отправились в лагерь. На дворе было ещё темно. Чёрные тучки начали вновь застилать небо, а значит, к утру опять ожидался дождь…
      По прибытию в отряд, Митрофанов в первую очередь отправился в ту часть партизанского лагеря, где жили семьи. Он зашёл в свою землянку. У печурки сидела Настасья. Увидев мужа живым и невредимым, она обрадовалась, что её опасения не подтвердились. Она тихо встала, подошла к Олегу и обняла его. Митрофанов также обнял жену, нежно поцеловал её, и, объяснив, что должен доложить о разведанном командиру отряда, отправился к Артемьеву. Шнипельман и Васнецов, что ждали Олега у землянки, пошли вместе с ним.
       Артемьев не спал. Он думал и переживал за ребят, а так же о том, почему связной не выходит на связь. В его голове крутились различные мысли: «А вдруг связного вычислили и теперь арестовали и пытают? Или же вовсе убили…», «А вдруг деревню спалили?», «Как там ребята? Не наткнулись ли они на немецкий патруль?», « Не схватили ли их полицаи?». В дверь кто-то постучал. Паша быстро встал и подошёл к двери. Открыв, он увидел на пороге Олега, Шнипельмана и Васнецова.
— Олег Корнеевич, вы уже пришли, - сказал с каким-то облегчением командир.
— Да. Мы кое-что разузнали.
Артемьев пригласил ребят в землянку. Там Митрофанов начал свой доклад. Он рассказал всё, что узнал от деда Астапа, и про то, как чуть не попались полицаям.
       В это время на улице начинал моросить дождь. Погода не предвещала ничего хорошего. В это время в двери землянки Артемьева кто-то постучал. Паша открыл дверь и увидел запыхавшегося Комова, который был сегодня караульным. Он рассказал, что какая-то группа подошла к лагерю.
— Вроде наши. Командир их группы говорит, что был заброшен к нам по заданию из Штаба. Однако лётчики перепутали квадрат, и им пришлось идти километров десять до указанной цели.
  — Странно. Почему я не получил такого предупреждения? – как бы сам себя спросил лейтенант. Затем он обратился к Митрофанову, - Ладно, спасибо за информацию. Можете идти, ребята.
       Немедля ни секунды группа вышла из землянки. Паша спросил Комова:
— А фамилию, звание командир доложил?
— Да. Капитан Морозов, - ответил Саша.
«Неужели Женька?!» - радостно подумал Артемьев…
(Продолжение следует...)

Спасибо.